Единственное и священное право человека - не делать то, чего он не хочет делать.
Покусившиеся на это право не достойны даже самой медленной и самой мучительной смерти.
Но, к сожалению, медленная и мучительная смерть - это худшее, что мы можем с ними сделать.
"Mein Kaif"

Когда мне было шесть лет, я впервые услышал сказку про двух лягушек в банке с молоком. Ту, где одна лягушка тихо утонула, а другая барахталась изо всех своих лягушачьих сил и выбралась из банки. Да о чем это я - вы ведь тоже ее знаете, эту ложь, древнюю, как сам мир. В тот же вечер я раздобыл пол-литра парного молока и сбегал на болото. Перемазавшись в грязи, я все-таки изловил трех лягушек, бросил их в банку из-под болгарских огурцов и залил молоком. Когда наутро я вытащил банку из-под кровати, все три были мертвы. Я закопал их берегу болота, зачем-то поставив на том месте три крестика из спичек.

За две недели я утопил не меньше полусотни лягушек, четырех мышей и крота. Мне было отчаянно жалко зверушек, особенно мышей, они были мягкие и теплые, что не верилось, что они могли превратиться в те мокрые, скользкие и холодные трупики, которые я вытаскивал поутру из банки. Хотя воровать у отца спички было не так-то просто, я честно отмечал каждую невинную жертву древним знаком мученичества. Потом мне подумалось, что лягушки и мыши слишком маленькие и слабые, чтобы сбить своими лапками масло. В следующий раз я взял на болото сачок для бабочек и, радостный, притащил в марлевом колпаке здоровенную грязно-серую жабу. Однако наутро и она плавала, подставив солнцу свое бледное брюхо. В банке не было ни единого кусочка масла.

Тогда я схватил обломок кирпича и расколотил вдребезги проклятую банку. А придя в садик, заявил воспитательнице, что она все врет, что по правде все лягушки утонули и я сам это видел. Меня поставили в угол на весь день, а потом мне еще досталось за молоко от родителей.

В седьмом класе я, как всякий порядочный пионер, собирал макулатуру, участвовал в политинформациях и читал "Пионерскую Правду". И вот, читая очередной номер, я наткнулся на мистические слова: "воспитание активной гражданской позиции". Чем-то эти слова меня так зацепили, что я прочитал эту фразу не меньше дюжины раз так и эдак, пробуя слова на вкус все вместе и каждое по отдельности. И на меня снизошло просветление, но оно было подобно отравленному ножу и не было от него никакой радости. Я постиг истину: не было никогда никаких инициативных лягушек, а было лишь одно грандиозное "воспитание активной гражданской позиции". И тут мне стало так противно на душе, как будто я только что разжевал и проглотил все те вздувшиеся лягушачьи трупики, запив их полновесной банкой крысиной блевотины. Впрочем, причем тут, нахрен, душа. Душа - это поповские сказки и пионеру она не положена. После этого я утратил остатки интереса к общественной работе, предпочтя ей игры на MK-61.

В воздухе витал терпкий запах бреда. Из гнилых нор лезли оборотни, вурдалаки, черти и прочая инфернальная нечисть. В одеждах странствующих проповедников, бродили ОНИ по улицам с мегафонами, выкрикивая древние заклятия зла и собирая вокруг себя радостно внимавшие им орды. Обычно я почитал за благо обходить эти сборища, но в тот день я здорово устал и побрел через редкую толпу мингующих. Какой-то мелкий упырь, хрипя и плюясь с эрзац-трибуны, кого-то ругал и требовал каких-то там перемен. "Проявите вашу гражданскую позицию!" - взвыл он в мегафон, и тут меня как будто ударило молнией. До меня дошло - нет никакой сраной "гражданской позиции" и никогда не было. И все это дерьмо нужно лишь для того, чтобы люди сами прыгали в банку, барахтались, движимые ложной надеждой и дохли, как те лягушки. Такие уж у НИХ развлечения. Но больше так не будет. Он хотел перемен - и он их получит. Я крутнул в руке китайскую "бабочку" и начал подбираться поближе к ублюдку. До того, как на меня навалилась охрана, я все-таки успел ногтем выдавить ему глаз.

С тех пор когда я слышу слово "перемены", моя рука неизменно ищет кусок заточенного железа. И за все прошедшие с тех пор годы я жалею лишь об одном. Я не успел перерезать глотку тому упырю.

Так я стал дзен-фашистом.

Автор сего выражает искреннюю благодарность Брюсу Стерлингу, китайским оружейным мастерам и всем лягушкам, бессмысленно погибшим во имя человечества.

Вернуться на Главную